США переживают синдром «имперского перенапряжения»

О некоторых аспектах президентского послания Конгрессу.

В американской политической культуре послание президента США депутатам Конгресса — это большое политическое шоу, демонстрация способности мыслить и говорить символами на уровне эмоций, умение вызвать шквал аплодисментов. В этом смысле нынешнее выступление Дональда Трампа ничем особенным не выделяется среди его предшественников. Тем не менее оно обозначило намерение Белого дома решить определенные задачи в том или ином регионе мира. В частности, на Ближнем Востоке, где, по ранее сделанному суждению Трампа, «было потрачено свыше 7 триллионов долларов без достижения успехов».

Почему? Президент пояснил, что предыдущие администрации пытались реализовать в регионе «дискредитированные теории», которые не помогли достигнуть прогресса в прошлом». В стране, которая воюет в различных регионах Ближнего Востока на протяжении почти двух десятилетий, эта фраза много значит. Также, по словам Трампа, «великие страны не ведут бесконечных войн». В этой связи он пообещал, что американские солдаты скоро вернутся из Сирии и Афганистана. Вместе с тем, говоря о талибах (организация, деятельность которой запрещена в РФ), президент заявил, что с ними ведутся переговоры и вполне возможно политическое урегулирование, а в отношении Ирана он пообещал, что «никогда не позволит тому заполучить ядерное оружие». Говоря иначе, Трамп не обозначил в отношении Ближнего Востока наличие стратегии. По оценке американского издания Foreign Affairs, это означает, что «США, как в прошлом Великобритания, стали жертвой «имперского перенапряжения». Хотя на наш взгляд, самый интригующий тезис в речи Трампа — о «дискредитированных теориях».

Когда же всё началось… По мнению одних исследователей, с 2003 года, военного вторжения американцев в Ирак, после чего на Ближнем Востоке начался процесс серьезной геополитической трансформации, который привел к обострению уже существующих вызовов и угроз и появлению новых, например, стал распространяться радикальный исламизм. Другие полагают, что главной точкой отчета следует считать 2011 год, когда начал развиваться феномен так называемой арабской весны, охвативший вместе с Ближним Востоком и Северную Африку. Вашингтон не сумел просчитать возможные риски и разрушительные последствия своих действий, когда поддержал вмешательство сил международной коалиции в Ливию. Оккупировав Ирак, затем вторгшись в Ливию, американцы заявляли, что обеспечат переход этих стран от диктатуры к правовому демократическому государству. В итоге оба арабских государства переживают период упадка и разрухи, фактически находясь на грани распада.

Правда, президент США Барак Обама признал, что он считает интервенцию в Ливию «своей самой большой ошибкой». Но это было уже потом. В этой связи западное издание The Conversation считает, что американцы и их партнеры «вчистую проиграли «арабскую весну», если считать ее результатом возврат на Ближний Восток России». В частности, издание отмечает, что «не случись в 2011 году в Сирии восстания, возможности Москвы были бы куда более ограничены». Теперь же «Восточное Средиземноморье, Левант, Турция, Иран и регион Персидского залива в целом — везде наблюдается очевидный тренд: российская звезда сияет всё ярче, в то время как американская тускнеет». Но проблема не только в этом. На фоне набирающей силу геополитической деградации меняется политика такого союзника США, как Турция, возрастает роль Ирана. Причем Россия, Турция и Иран вступили в беспрецедентный в историческом смысле альянс на сирийском направлении.

Причем это не связано с идеологией. Что касается других стран региона, то всё чаще они начинают прокладывать свои «ближневосточные дороги» в сторону Москвы. Военный и политический балансы сил в регионе изменились, это может иметь и имеет последствия, которые выходят далеко за рамки одного региона. Как пишет издание Daily Times, многое объясняется тем, что именно Россия, а не какое-либо другое государство мира или региона, «заполняет создаваемый США вакуум силы и имеет, в отличие от США, план действий и способность проводить гибкую политику, работая со всеми важными игроками региона». К примеру, хотя Трамп бряцает оружием в отношениях с Ираном, конкретного политического курса или плана в его отношении у него нет. Одним словом, гегемония Вашингтона на Ближнем Востоке подорвана, его геополитический ландшафт меняется, что вынуждает тех лидеров стран региона, которые традиционно считались союзниками США, приспосабливаться к новым обстоятельствам и разрабатывать новые сценарии своей внешней политики.

Однако вряд ли сейчас есть серьезные основания полагать, что на Ближнем Востоке наступил переломный исторический момент. Вашингтон просто так не сдастся, хотя его пространство для маневра сейчас значительно ограничено. У США сохраняются реальные возможности для провоцирования локальных кризисов и проведения политики деструкции. Но пока объявленный Трампом «принципиальный реализм» на Ближнем Востоке воспринимается не как внешнеполитическая доктрина, а больше как стремление оттенить ошибки своих предшественников в реализации политики в этом регионе. По всем признакам, в среднесрочной перспективе Белый дом при сохранении внутриполитического напряжения в самих Соединенных Штатах будет действовать на ограниченном поле для маневра. И главные события ждут нас впереди.