Мне рассказывали, что главный боец с генетикой Трофим Лысенко, будучи уже в преклонном возрасте, частенько ходил в столовую ВАСХНИЛ и обедал там в гордом одиночестве. И при каждом удобном случае до самой своей кончины клял «вейсманистов-морганистов», на чем свет стоит. Так и не смирился.

Нынешнее помешательство либеральной Америки на Рашагейте напомнило мне упрямого советского академика.

Одним из самых ярких противников кремлевского агента Дональда Трампа является ведущая MSNBC Рэйчел Мэддоу (на фото). Она так ненавидит Путина, которому продался с потрохами нынешний президент США, что в прошлом году во время эфира своей передачи разъярилась настолько, что, не в силах произнести что-либо членораздельное, просто буйно жестикулировала, тыча в портрет. Чем смутила приглашенного эксперта.

А в завершение передачи взбешенная телеведущая вырвала из рук сидящего напротив гостя написанную им книгу о Путине и шесть раз грохнула ею об стол, после чего продолжила трясти головой и неразборчиво бормотать.

Сам я этот эфир не видел (как, впрочем, и другие), но американским свидетелям верю.

То есть, когда я написал о массовом помешательстве Америки, то имел в виду, конечно, не всю страну, а только ту ее часть, что верит бредням, произносимым с телеэкранов. В эту довольно внушительную часть входит и подавляющее большинство журналистов и политиков, веривших в сговор Путина и Трампа.

Но теперь, после окончания работы спецпрокурора Мюллера, пришел черед издеваться над ними людям, не утратившим здравый смысл за все время тотальной пропаганды, тиражирования откровенных фейков, слухов и домыслов. Поскольку раньше им слово попросту не давали.

Они напомнили, что ситуация до боли напоминает пресловутую войну в Ираке, которая началась из-за оружия массового поражения, которое так и не было найдено. «И хотя войны, которые пресса помогла начать по всему Ближнему Востоку, — это нечто по ту сторону добра и зла, есть во всех действиях этих людей еще один пострадавший. Это журналистика как профессия. На этот раз нанесенный ей ущерб оказался еще хуже», — пишет The American Conservative.

Я уже рассказывал, какой шок получили Соединенные Штаты, после того как выяснилось, что сговор Путина и Трампа оказался пшиком, развесистой клюквой, которой доверчивую публику два года кормили солдаты и офицеры информационной войны. Но что самое неприятное для США, кормили, искренне веря в свое фатальное заблуждение, будто Америка могла проголосовать за такого президента только под влиянием вражеских сил.

Далеко не все могут смириться даже не с поражением — нет, это вовсе не поражение. Это пробуждение, осознание, что твоя страна не такая, какой ты ее себе всегда представлял, общаясь в довольно узком кругу своих знакомых.

Такие неадекватные особы, как Рэйчел Мэддоу или Трофим Лысенко, никогда не смогут принять правду, которая разрушает до основанья весь их воображаемый мир. К сожалению, журналисты не ограничиваются разглагольствованиями в академических столовых, они имеют доступ к газетным полосам, популярным страницам интернета или телеэкрану. И часто стараются изменить сам мир, а не себя.

Нашим либералам, как и их заокеанским единомышленникам, не повезло с населением. Россияне, вопреки их желанию, голосуют за Путина, а американцы — за Трампа. Если бы американская и российская оппозиция были поцивилизованнее, подемократичнее, они бы приняли победу нелюбимых политиков, пусть даже с сожалением. И спокойно дожидались бы следующих выборов, а не грезили об импичменте или революции.

«Вместо паузы и размышления о своих поступках она выдает все новые бессмысленные и сложные теории заговора. Она говорит все быстрее, чтобы люди не заметили дефектов ее логики. Это печально, но приходится напомнить: в психиатрии есть термины для описания людей, которые отказываются принимать факты и утверждают, что они — единственные, понимающие этот мир, который мы и видеть-то не можем. Вот эти термины: галлюцинации — отказ — психоз — обсессия — паранойя», — ставит диагноз The American Conservative.

Тот же диагноз годится и для наших либералов. Они тоже всем рассказывают о привидениях, которых никто, кроме них, не видит.