Китай на пути к собственной версии финской войны

Военное могущество КНР кардинально возросло и требует проверки способности его эффективно применять. Хорошо понятно, что без «маленькой войны» подобные задачи не решались еще никем и никогда.

о поводу юбилейной даты — семидесятилетия учреждения Китайской Народной Республики на главной площади Пекина состоялся военный парад, грандиозный не только по меркам Китая, но и, пожалуй, всего мира в целом. В парадном строю мимо трибуны с руководством КНР прошли 15 тысяч солдат и офицеров всех родов войск, 580 единиц разнообразной техники на земле, и 160 самолетов пролетело в небе.

Пресса все машины называет танками, но в действительности это не так. Именно танков было меньше, но тут уж лучше бы они действительно прогнали перед зрителями целую танковую армию, чем то, что имело место в действительности. Потому что Китай продемонстрировал не просто мощь НОАК, он всеми силами постарался произвести на союзников и особенно противников максимально неизгладимое впечатление. И это ему удалось.

Вместо просто очень большой и предельно вышколенной, но в целом достаточно рядовой по меркам ведущих стран армии, НОАК предстала перед иностранными официальными и неофициальными наблюдателями, в первую очередь, действительно могучим ракетно-ядерным щитом.

Шок от увиденного лучше всего передал обозреватель американского издания The National Interest (понимающие знают, что это не просто так себе газета): «Гигантский парад в Пекине свидетельствует о превращении Китая в ракетную сверхдержаву». Вывод сделан не красного словца ради, а потому, что НОАК впервые открыто показала то, что раньше лишь обсуждалось разведчиками на основании слухов и мелких крупиц информации.

Прежде всего, речь идет о дебюте новейшей мобильной межконтинентальной твердотопливной баллистической ракеты DF-41 (сокращение от «Дунфэн» — восточный ветер) с дальностью стрельбы до 15 тыс. километров и разделяющимися (от шести до десяти) боевыми блоками мощностью до 150 килотонн. Судя по другим показанным образцам ракетных вооружений, боеголовки способны к активному маневрированию.

Данных о точности пока нет, однако эксперты сходятся во мнении, что их круговое вероятное отклонение не превышает 150−200 метров. Причем лишь на текущем этапе. В перспективе ближайших 2−3 лет за счет совершенствования аппаратной и программной части оно наверняка будет сокращено по меньшей мере еще на треть.

Тем самым Пекин более чем прозрачно намекнул на достижение способности в случае глобального конфликта не просто чем-то дотянуться до пары-тройки целей на территории любого вероятного противника, а нанести по ней действительно сокрушительный удар.

Однако этим Китай не ограничился. Ракет показали не просто много, а буквально на все случаи жизни. Включая малоизвестные даже разведчикам сверхзвуковые крылатые DF100/CJ-100, мобильные DF-17 с гиперзвуковыми планирующими головными частями и даже новейшую баллистическую ракету морского базирования.

А чтобы те, кому послание адресовано, ничего случайно не перепутали, на каждом образце очень большими латинскими буквами были ярко нанесены их кодовые наименования.

Надо признать, адресатов, мягко скажем, увиденное проняло до печенок. The National Interest пришел к однозначному выводу: 

«США поступили чрезвычайно мудро, выйдя из-под ограничений договора о ракетах средней и меньшей дальности (ДРСМД). Не входивший в него Китай успешно воспользовался удачной возможностью и создал обширный арсенал новейших видов (в том числе неядерного) ракетного вооружения, по которым Америка свое лидерство совершенно точно утратила. Теперь придется нагонять».

Впрочем, остальное тоже не подкачало. Командование НОАК весьма эффектно продемонстрировало новое обличие коренным образом модернизированных вооруженных сил страны. С новейшими танками, боевыми машинами, бронетранспортерами, артиллерийскими установками и широчайшей гаммой всякого разного на их базе.

Смотрелся результат однозначно внушительно. Особенно в сочетании с лозунгами о готовности и, что важнее, способности китайской армии надежно защитить страну и ее интересы. Однако, если абстрагироваться от слаженной поступи парадных расчетов и психологического давления массы грозного железа, напрашивается ряд выводов, требующих особого внимания.

Прошедший парад, безусловно, задумывался демонстрацией перехода КНР из категории стран третьего мира в класс геополитических лидеров планеты, не только имеющих свои интересы, но и способных их надежно защищать. И это удалось на славу.

Правда, показанная картинка не является окончательной. Хотя руководство КПК и командование НОАК неустанно повторяют о строго оборонительном назначении армии, реальное положение дел говорит о другом. Являясь полностью континентальным государством, Китай тем не менее анонсировал план в ближайшее время нарастить численность своей морской пехоты с нынешних 20 до 100 тыс. человек в перспективе.

Под них уже ударными темпами строятся универсальные десантные корабли и прочие единицы десантного флота, для чистой обороны континентального побережья явно излишние. Плюс планы развертывания в военном флоте не менее пяти полноценных ударных авианосных группировок.

Два плюс два дает четыре. Пекин не просто с размахом отметил важную юбилейную дату государственной истории. Он фактически открыто заявил о вхождении, так сказать, в высшую лигу. Со всеми вытекающими правами. В том числе на спорные территории и вопросы, которые китайское руководство считает исторически не закрытыми. В том числе, конечно же, с Тайванем.

Другой вопрос — насколько новая китайская армия быть новейшей действительно способна? В свое время очень схожим образом в конце 30-х выглядел Советский Союз, также активно модернизировавший армию и насыщавший ее новейшими образцами оружия, на тот момент даже не имевшими себе равных в мире.

Однако проигранное приграничное сражение лета-осени 1941 года показало, что в четыре раза превосходить противника в количестве танков еще вовсе не означает превосходства над ним в танковых войсках. Потребовались три года жесточайших боев и тяжелейших потерь, чтобы науку воевать по-новому действительно хорошо освоить на уровне командармов и генерального штаба.

Китай сегодня проходит точно такой же период. Да, на параде вышколенные до автоматизма роботов части действительно произвели впечатление несокрушимости гигантской мощи. Но умение идеально ровными колоннами ходить и ездить еще совсем не заменяет наличие реального боевого опыта. Он есть у нас. Он есть у американцев. Но у китайской армии он пока отсутствует. А самое главное, он не может быть получен только на учениях. Особенно для высшего командного состава и политического руководства страны.

Дело тут даже не в том, что по площади прошла далеко не вся китайская армия. Уровень ее оснащения новейшей техникой доходит лишь до 60%. Это значит, что чуть менее половины частей по оснащению и обучению продолжают оставаться как в 1980—1990 годах. Выйти на заявленный целевой показатель в 80−84% к 2030 году Пекин в целом уже может. Но его способность этот сложный механизм действительно эффективно применять пока остается под большим вопросом.

Справедливости ради следует признать, что китайское руководство над этим вопросом тоже задумывается. Еще 23 октября 2017 года в китайскоязычной версии BBC News директор НИИ США Китайского исследовательского института международных проблем, подчиненного МИД КНР, Тэн Цзяньцюнь опубликовал очень серьезную статью, посвященную этому вопросу.

В ней, конечно, ничего такого прямо не говорилось, однако всячески отмечалась необходимость кардинального расширения китайского участия в конфликтах за рубежом. Естественно, только в виде миротворческих контингентов ООН. Но в целом выводы из нее напрашивались очевидные:

«Руководство КПК и КНР поставило задачу создания в Китае первоклассной по мировым стандартам армии, призванной защищать не только территорию КНР, но и «весь процесс великого возрождения китайской нации» — стратегическую цель Китая на обозримую перспективу, а также призванную играть более активную роль на международной арене».

Везде и всегда подобное развитие событий приводило к войне локального характера. Необходимой одновременно и для решения какой-нибудь отдельной внешнеполитической проблемы, и для практической проверки реальных возможностей свежесозданного военного инструмента. У СССР это была Финская война 1939−1940 годов. Очень схожие по смыслу конфликты есть в истории США, Британии, Франции и всех других стран в период их заявки на вступление в глобальную геополитическую лигу.

Потому нет оснований полагать, что Китай сможет пойти каким-то принципиально иным путем. Так что упомянутый в статье 2035 год как целевой рубеж полного достижения НОАК уровня военного могущества, равного ведущим лидерам планеты (мы хорошо понимаем, сколь узок их фактический перечень), приобретает весьма неоднозначный смысл. Особенно в сочетании со словами про модернизацию не только непосредственно самих вооруженных сил, но и в первую очередь про степень глубины освоения командованием современной теории военного искусства.

Хорошо понятно, что без «маленькой войны» подобные задачи не решались еще никем и никогда. И Китай только что весьма серьезно предостерег гегемона от любых необдуманных действий в этом случае.