Тихая западнизация России вместо Русского мира

Приглашение похабника Шнура в Госдуму, со стороны комитета по культуре, это же не просто ради хайпа. Ямпольская слишком серьёзна для такого вброса, чтоб только поржать. Нет, это знаковый шаг, элемент масштабного и обдуманного процесса, который разворачивается уже не первый год, с момента завершения Русской весны, постепенно вытравливая её и подменяя другим содержанием. Тут не просто либеральничанье, тут, боюсь, речь о ценностном выборе, о формировании нового человека, будущего гражданина России.

Вспомните, как давно вы слышали в большом эфире полноценную речь Патриарха по актуальной теме? Только во время крупных православных праздников, и то фрагментами в новостях. Трудно вспомнить, когда в последний раз первые лица государства акцентированно высказывались о духовных ценностях русского мира, тех самых скрепах? Где Мединский с его замечательной Стратегией культурной политики и традиционными ценностями? Он теперь говорит только о выручке в кинотеатрах, да иногда фильм патриотический продавит — и всё. Полноценного дискурса, разговора о сущностном, идейном наполнении госполитики, выборе особенного пути, формулировании — уже давно не идёт речи. Даже подходы к этой теме прекратились.

А вместо этого происходит нечто совершенно иное — на уровне массмедиа, парламента и даже УВП администрации проводится (пока без акцента, постепенно, но всё откровеннее) госполитика мягкой культурной западнизации в постмодернистском изводе. То 15-летнюю ютуб-блогершу в Думу пригласят лекцию прочитать, то наркорэперов назовут искусством, то вот теперь Шнура сделали статусным культурным деятелем... Типичное смешивание низкого и высокого, точнее — низкого и низменного, пробивая одно дно за другим. При этом предыдущее дно становится как бы нормой.

Приглашение Шнурова — очередное «окно овертона». Дело же не в матерных кричалках Шнурова (в конце концов, мат — часть русского языка), а в том, что он свой несомненный талант сатирика использует для разрушения культуры, коммерцилизируя пошлятину и делая её как бы приличной. Некогда интеллигентный мальчик, осознав, что в нынешнем обществе лучше всего продаётся похабщина, создал себе образ контркультурщика, похабщика и стал его успешно продавать. Теперь эта продажная модель поведения становится не просто статусной (статус Шнуров обрёл давно, он вхож в самые высокие дома), она почти государственная.

С одной стороны — нескончаемые петросяны и поля чудес с сутенёрством для взрослой аудитории, с другой — Шнур, камеди-шоу и вся эта молодёжная похабщина, на которой уже выросло целое поколение граждан. Они другого юмора не видели и не знают!

При этом поощряются исключительно потребление и материальный успех. Всё оценивается деньгами и личным комфортом. На улицах столицы уже не знают, что придумать, чтобы угодить хипстерам и сделать им фан — многомиллионные инсталляции, арт-объекты, представления и фестивали... Это порой на самом деле красиво, но бессодержательно, создано исключительно как фон для потребления. Идеальный город будущего — а именно его пример даёт Москва — это пространство лёгкого потребления, яркого развлечения, красивого прожигания жизни. Но чтобы потреблять и прожигать, нужны деньги — такие же лёгкие и беспринципные.

Хочешь миллион? — Заведи ютуб-блог и продай себя выгоднее (телеигры уже не в моде). На видео будь развязнее и придумай какое-то извращение, которое не делали до тебя. Или назови себя модным словом новой никому не понятной профессии и продавай бред под видом инновационных идей. Прицепись к бюджетным деньгам — и с умным видом о государственной важности пили их. Стань содержанкой в конце концов. А, кстати, тут государство тебе предлагает смотаться в деревню учителем или врачом по спецпрограмме и получить тот же миллион — ну а что, та же самая логика в действии! Ну на худой конец родить ребёнка и получить материнский капитал. Но это очень проблемно, нет, лучше блогером или содержанкой...

Мне ежедневно приходится видеть и общаться с этим новым типом людей. Они молоды, но не студенты (как пел в песне Растеряев, но не про них) — и отнюдь не просты, обладают полезными навыками в этом типе общества. Главная их особенность — они прекрасно умеют п(р)одать себя и продавить других, в которых видят только конкурентов. Уверены в своей правоте, даже если не знают, о чём говорят. Показательно жизнерадостные, лёгкие, мобильные, напомаженные, с кофе в картонных стаканчиках — не люди, а киборги. При этом они абсолютно равнодушны ко всему, кроме денег. По-настоящему глаза загораются только при мысли о выгоде. Остальное всё пофиг. И то, что пофиг, тоже пофиг.

Впрочем, в фильме «Изображая жертву» всё уже сказано про них.

Нет, в России много и замечательных людей, старой закалки (даже среди молодых) — тех, кто не прогибается под коммерциализацию и меркантилизм, не пытается быть модным и удобным для продажи, кто продолжает отстаивать то, чему учили предки и русская культура — честному труду, солидарности, жизни по справедливости, служению делу и государству, исканию правды, презрению к деньгам.

Но такие русские люди в последние годы всё больше не в тренде — они не находятся в центрах принятия решений и постепенно выдавливаются на обочину, маргинализируются. Их почти нет в министерствах, крупных госучреждениях, они не выступают на федеральных форумах, на телеканалах, их мало уже даже в представительных экспертных кругах... Попробуй кто сказать на большую аудиторию, что на самом деле рост ВВП не играет ключевой роли в развитии национального хозяйства и в оценке состояния государства. Что голый экономизм, монетаризм есть губительное искажение реального хозяйствования! Что духовное развитие общества и национализация культуры способны дать больше пользы народу и стране, чем самые крупные финансовые инвестиции!

На волне Русской Весны такие люди стали было появляться в большом информполе, казалось, президент сделает на них ставку, отодвинув западников. Начатая было в 2012-2014 годах волна борьбы с западниками давала надежду, что Кремль вот-вот проведёт ценностную трансформацию от постмодернистского либерализма к возрождению традиций русского мира, к новой ценностной парадигме, близкой народу и русской культуре. 

Но чем дальше, тем очевиднее, что происходит обратное. Поразительно, но при геополитическом противостоянии США, которое, казалось бы, требует формирования внутриполитической ценностной альтернативы, в России, наоборот, происходит американизация. Вместо мобилизации и альтруизма — гедонизм и бери от жизни всё. Вместо поиска собственных ответов на вызовы в условиях тотального разочарования в западной демократии — провозглашение, что наша демократия демократичнее и либеральнее Западной.

Примеров тому масса. Взять хотя бы то, что все политические и не только ТВ-шоу — все эти вечерние урганты и дневные малаховы, киселевы, кеосаяны, дуди — это сплошь третьесортная калька ТВ США. Сделанные только с ещё бОльшей пошлостью и перебором — по чисто русской привычке впадать в крайности. Современные фильмы, в том числе и неплохие, сделаны исключительно под копирку Голливуда. Не говоря уже о сериалах и музыке. На радиоволнах есть либо англоязычная или русскоязычная западная музыка, причём последней всё меньше. Даже Евровидение, от которого было решили отказаться, вновь находится в топах СМИ. 

Тотальная коммерциализация — эта ключевая черта американского общества (которая, к слову, жутко испугала норвежского писателя Кнута Гамсуна) — постепенно становится государственной идеологией. И это уже не жажда наживы, царившая в 90-е, и не понятное желание откормиться после голодных лет в 2000-е, это другое, более системное. Это попытка сделать идейный материализм как системообразующую госполитику, отменив напрочь высокие идеалы. Деловые прагматичные люди полагают, что могут выстроить «нормальное государство», в котором комфортно жить, с помощью коммерциализации. Они почему-то не видят в ней причину нынешнего кризиса Запада, которому сами так радуются во внешнеполитическом противостоянии.

Между тем, настоящая смерть — это не бездыханное тело, а мёртвая душа. И число зверя в «Откровении» — это не циферки на лбу, это господство ценников в мыслях.