Лукашенко постепенно теряет власть

Почему Лукашенко не может уволить Макея. Второй центр власти постепенно перетягивает на себя полномочия первого.

Текущие события в Белоруссии имеют много измерений своего прочтения — внутриполитическое, внешнеполитическое, экономическое, социальное, финансовое и так далее. Одним из видов такого прочтения является аппаратное измерение — как видят эти события чиновники, и как они их оценивают с аппаратной точки зрения.

Это весьма важный аспект происходящего, так как чиновники, даже при всем их бесправном положении в республике как винтиков «жесткой» вертикали, тем не менее представляют собой те шарики-подшипники, которые крутят государственную политику. И от их доминирующего мнения, несмотря на весь страх перед главой государства, много чего зависит.

Исходя из такого внутреннего взгляда аппаратчиков, что мы сегодня видим в республике и как можем оценить текущие события?

А видим мы одну простую вещь. Что каким-то «неведомым» образом (к этому мы вернемся позже) главе МИД республики Владимиру Макею удалось стать действительно вторым центром принятия решений в стране. И сегодня можно констатировать невообразимое — Александр Лукашенко не может его уволить без обрушения всей конструкции нынешней власти в республике.

То есть внешне мягкому, послушному, исполнительному и податливому как вата Макею удалось сделать то, что не смогли сделать ни гораздо более могущественные и сильные с политической, административной и силовой точки зрения Михаил Мясникович и Виктор Шейман. Как так произошло? Сегодня многие задают себе такой вопрос, например, один из ведущих белорусских телеграм-каналов «Бульба престолов» по этому поводу пишет следующее:

«Устойчивость режима видимо достаточно низкая — а) Запад создал свои институты, которые подминают под себя Администрацию Лукашенко, б) Лукашенко институты фактически разорил, завязав всё на персоналии — он действительно «управляет» страной чуть ли не вручную. Далее быстрый гипотеза-набросок, что-то вроде:

Любой здравомыслящий чиновник хочет стабильности. Именно с этим, скорее всего, связан такой подъем «западенчества» в Беларуси. Чиновники чувствуют перемены, Лукашенко как персоналия больше не чувствуется «скалой», и они ищут твердую землю в политическом болоте, которое становится всё более вязким. А единственные устойчивые институты созданы Западом.

Тут и ультиматум Медведева логичен, и желание быстро прекратить финансирование Беларуси — если Лукашенко не сменится, то система просто переметнется — из чувства самосохранения. При таких условиях откровенно прозападный Макей — единственное, что удерживает систему от расползания прямо сейчас, как бы удивительно это ни звучало (= Западу не нужны резкие потрясения в Беларуси в условиях сильной геополитической напряженности).

Соответственно, России приходится исходить в своих решениях по Беларуси из того, что Лукашенко уже нет, а есть прозападное (уже не колеблющееся) правительство, и действовать соответственно: находить нарушения в соглашениях, резать льготы и доходы людей системы — скачкообразно усиливать давление, чтобы показать потенциальное будущее «перебежчикам на Запад».

Если гипотеза правильна, то экономическое напряжение скачкообразно будет подниматься, и перед выборами 2019−20 вопрос об ориентации встанет ребром».

И такой взгляд на текущие в республике события с аппаратной точки зрения полностью оправдан. Лукашенко стал допускать серьезные имиджевые (коровы) и содержательные ошибки («Большой разговор», ремонт нефтепроводов и так далее). Он не контролирует идущие в аппарате войны чиновников и приближенных или не понимает, что за ними стоит, или делает вид, что не понимает. Про Макея и его затянувшуюся самостоятельную игру — отдельная и большая песня.

При всем уважении к действующему главе белорусского государства, у многих наблюдателей стало складываться вполне объективное (основанное на многочисленных фактах) ощущение того, что он теряет контроль над ситуацией в республике. И что в этих условиях остается делать России? Она хочет понять, контролирует ли Лукашенко ситуацию. И тут у Москвы один критерий — если он идет на углубление Союзной интеграции, с чем и пришел во власть благодаря Москве, значит, он ситуацию контролирует.

Если же не идет, то уже ситуацию не контролирует. А это значит, что в республике реальными полномочиями по принятию решений стал обладать другой центр власти, пока не явленный открыто. Соответственно, у Москвы появляется проблема, которую надо очень динамично решать — либо снимать Белоруссию с дотационного режима, либо начинать переговоры со вторым центром власти. А как иначе? И по сути, все разговоры Москвы об углублении Союзной интеграции с аппаратной точки зрения означают не что иное, как один очень простой вопрос в адрес Лукашенко:

«Александр Григорьевич, Вы управляете еще страной или уже нет?».

Реакция Лукашенко на этот вопрос носит почему-то не рабочий и спокойный административный характер, а очень эмоциональный. Что плохо для руководителя любого уровня, а тем более президента — подчиненные-то всё видят.

Соответственно, вместо решения вопроса и подтверждения своих властных полномочий, Лукашенко демонстрирует Москве эмоции. Но, как известно, Москва слезам и эмоциям не верит. Нужны простые, спокойные, деловые подтверждения своих полномочий в рабочем порядке. И этого почему-то нет.

Соответственно, у многих экспертов возникают справедливые подозрения о том, что столь эмоциональная реакция Александра Лукашенко на этот подспудный вопрос Москвы проистекает из-за того, что по каким-то причинам (субъективным или объективным — это другой вопрос) он уже не может принять те решения, которые принять должен. Но и показать свое административное и политическое бессилие он не может, так как это будет означать крах всей мифологии основанной им системы власти. Поэтому серьезный разговор он и переводит на эмоции.

Но ведь долго такая ситуация продолжаться не может. Геополитическое время сейчас очень ускорилось. И Москва будет идти в своем ритме, не обращая внимания на то, что кто-то не может бежать рядом в одном ритме. Отстал — так отстал. Подберем на обратном пути.

Но такая ситуация в белорусском аппарате заставляет Москву искать тот второй центр власти, и его поиск закономерно (кто читал наши публикации года с 2012—2014 годов) приводит к господину Макею. Да, Макею, при всех его аппаратно-силовых и административных недостатках (о чем был разговор выше), тем не менее удалось создать второй центр власти в белорусском аппарате. И как показывает практика последних месяцев, Александр Лукашенко не может избавиться от этого второго центра. Но он и не может снизить его влияние до безопасных для себя величин.

Почему? Макей сам по себе такой великий? Конечно, нет. Макей не представляет из себя сильного яркого политика. Однако Макей оказался сильным аппаратчиком. Сильней, чем Лукашенко, так как в отведенное ему время на посту главы МИД республики смог так выстроить свои системы связи с Западом, что Лукашенко теперь оказался не в состоянии его выкинуть из системы, так как выйдя из нее, Макей начнет ее откровенно рушить, а ресурс (внешнеполитический) для этого у него накоплен огромный, не зря в Британии окопался. И понимание этого положения дел ставит теперь Москву перед вопросом — если Лукашенко не в состоянии завершить процесс строительства Союзного государства, то с кем в Белоруссии можно обсуждать этот процесс?

Как так получилось, что Макею в этой аппаратной войне удалось переиграть и Михаила Мясниковича, и Виктора Шеймана? Очень просто. Ответ на этот вопрос мы дали еще в феврале 2015 года в статье «Хрущев после Сталина: Макей ведет себя как следующий президент Беларуси»:

«Если Макей позволяет себе еще при действующем главе государства такие встречи, которые, напомню, за последние двадцать лет не мог себе позволить ни один премьер-министр или глава администрации, поскольку в рамках выстроенной вертикали власти право проводить такие встречи есть только у главы государства, то это говорит о многом.

Такое в нашей новейшей истории было, и не раз, когда клоуны, банщики, подай-принеси, «сбегай за повтором» по какой-то злой иронии судьбы вдруг становились руководителями страны — Хрущев после Сталина, Горбачев после Андропова в СССР, Шушкевич после Кебича в Беларуси, Саакашвили после Шеварднадзе в Грузии, про Украину и вообще говорить не хочется. Вот и возникает закономерный вопрос — а не видит ли себя, так старательно лепящий из себя образ простого исполнителя-слуги, как и все вокруг, такого подай-принеси Вани-дурачка, Владимир Макей, следующим президентом республики?».

То есть для своей аппаратной победы Макею пришлось вжиться в роль мальчика на побегушках, чтобы у «последнего диктатора Европы» и мысли не возникло (как у Сталина в отношении Хрущева) о том, что тот, кто ползает перед ним на коленях, может быть в состоянии взять власть в свои руки. Что делал Хрущев перед Сталиным? — Усиленно изображал из себя клоуна, пел, плясал, пил, и длань репрессий обходила его стороной — клоун, чё там он может замышлять.

Здесь ситуация аналогичная. Макей на долгие годы (как учили) для выполнения поставленной перед ним задачи хорошо затаился и хорошо играл свою роль мальчика на побегушках. Однако на посылках сумел сколотить себе тот капитал, который перевешивает многое. И выиграл у гораздо более именитых противников. И сегодня даже Лукашенко не может его уволить из аппарата. Соответственно, он смог стать тем вторым центром власти, который перетягивает на себя полномочия первого. Возможно, именно с Макеем и стоит Москве вести переговоры о будущем Союзного государства.