Хотим бегать от полиции и делать селфи в автозаках

В день освобождения Ивана Голунова большая и неожиданная победа уже почти покорно лежала в руках нашей интеллигенции. Мяч уже, казалось, летел в чужие ворота – и вдруг, каким-то невероятным усилием, эти люди забили его сами себе.

Что такое хуцпа, если перевести с языка предков? Это когда ты такой умный-умный, но таки немножко глупый. А глупый ты, потому что ну слишком наглый.

Именно классическую хуцпу увидели мы вчера в центре Москвы. В день освобождения Ивана Голунова большая и неожиданная победа уже почти покорно лежала в руках нашей интеллигенции (в плохом смысле слова). Мяч уже, казалось, неостановимо летел в чужие ворота – и вдруг, каким-то невероятным усилием, эти люди забили его сами себе.

«Я тебе одну умную вещь скажу, только ты не обижайся». Что должны были сделать «мыголуновы», когда стало ясно, что героя дня собираются выпускать? Они должны были хладнокровно отменить всю неразрешенную бузу, а потом общими усилиями собрать огромный – и всеми властями разрешенный – митинг, на который бы пришли все: и семьи с детьми, и старики, и зеваки, и даже энное число условных патриотов, и жук, и жаба, как говорится.

На этом митинге они должны были принять довольно умеренную (никакой «отставки Путина» и прочих криков в пустоту) программу того, что им еще хотелось бы срочно либерализовать, а заодно список тех, кому еще нужно срочно помочь. Ну а потом – с «мандатом» от этого митинга – идти на переговоры с птицами высокого полета.

Конечно, жизнь не курорт, и всего на свете они бы не добились, но поле для компромисса, для новых уступок и смягчающих мер было бы заметно расширено. Они бы сделали то, что могли сделать зимой 2011–2012 годов, если б не занялись сначала бессмысленными хамскими речевками со сцены, а потом гулянками на глобальных курортах.

Устроили бы оттепель, в общем. Тем более что наша власть страсть как любит показаться в разумных пределах хорошей, когда ее об этом просят ооооочень интеллигентные, оооочень благородные и порядочные люди с изрядной репутацией, родословной, списком заслуг перед теми и этими etc. В одну повозку с такими людьми многим хочется прыгнуть. И счастье было так близко и так возможно. Но какое там. 

– Не хотим компромиссов, уступок и оттепели! – завопила глупая массовка.  

– Хотим бегать от полиции, делать селфи в автозаках и гневно осуждать соглашателей! Мы выйдем на площадь в назначенный час!

Потому что не в Голунове же дело, наплевать им на него, и не в возможности повлиять на другие судьбы, плевать и на них, а надо гонор показать, надо продемонстрировать свой упрямый инфантильный нарциссизм, свою непреклонную позу, когда я весь в белом, а вы палачи, палачи. 

Ну и получилось все как всегда, так, как оно было еще лет двенадцать назад – сотни арестованных, улыбчивые фоточки из темниц, гордые репортажи о своей принципиальности. А где-то далеко в это самое время родился маленький счастливый милиционер.

Ведь еще так недавно некоторая часть людей с дубинками была слегка деморализована, смущена происходящим, когда важные чиновники и прокремлевские активисты оказывались на стороне задержанного, а не на стороне следствия. Что происходит? Что делать? Но теперь все встало на свои места. «Видите, как они себя повели? С ними иначе нельзя, их можно только дубинкой по хребту, ваше превосходительство». Что и требовалось доказать.

Ей-богу, интеллигенция в плохом смысле (с ее-то связями, с ее-то возможностями и нравственным, прости Господи, ореолом) уже тысячу раз могла перевернуть все вокруг, но ее агрессивное простодушие, ее полное неумение думать, хитрить, ждать, лавировать, ее нахальство, ее хуцпа – дарят противнику шанс отыграться.

Спасибо, милые, что вы дураки. Были бы вы умные – ой, что бы было.