О важности подачи материала и терминах в СМИ.

Не секрет, что человек в своем выборе нередко руководствуется эмоциями. Если бы это было не так, то не существовало бы рекламы. Вместе с тем на разные события люди реагируют по-разному, а потому, дабы получить нужные результаты и отклик от людей, СМИ давно научились использовать невербальные подходы.

Если вы обращали внимание на студии социальных ток-шоу, то наверняка замечали, что в качестве обыкновенных зрителей, как правило, приглашаются люди определенного пола. Обычно к началу скандального эфира трибуны заполняются женщинами средних лет, поскольку от них с помощью музыки, спровоцированных конфликтов, поведения ведущего и той или иной этической дилеммы легче получить нужный результат.

Многие женщины в силу психологического уклада и в независимости от образования быстрее погружаются в эмоции и уже через короткий срок не пытаются анализировать ситуацию. Всё сводится к давлению на чувства зрителя и ничем не напоминает диалог.

Как следствие, свою долю переживаний получает и телезритель, легко меняя собственное мнение и симпатии от одних героев к другим. Аудитория становится податливой частью спектакля, смысл которого — манипулирование и сброс энергии у людей. Политические ток-шоу строятся по схожей схеме, а вот центральные новости уже нет.

Целевая функция здоровой государственной прессы в корне отличается от задач развлекательных сфер. Просвещение по тому или иному вопросу, а также контрпропаганда общенациональных СМИ призвана защитить народ и страну от внешнего информационного воздействия. Поддержать моральный уровень граждан, создать нужные образы для повторения и удержать планку одобрения. А поскольку любая пресса делает это через поставку готовых мнений в удобной расфасовке, используемые ею для этого термины чрезвычайно важны.

Любое событие в обществе и международной среде находит отклик в информационном поле, а информационное поле в свою очередь сильно воздействует на каждого из людей. Если инфополе страны суммарно позитивно, люди чувствуют себя хорошо, если тотально негативно, то напротив.

Подобными методами СМИ КНР создали идеальный образ для проекта Нового Шелкового пути. Сумели настроить людей на правильное восприятие ситуации. За последние 4 года его кураторы приложили массу сил, дабы во всей китайской прессе без исключения НШП называли не «проектом» (предполагающим конкретные сроки, суммы и цели), а расплывчатой формулировкой «инициатива».

Казалось бы, это мелочь, обычная замена пары слов, но благодаря такому подходу у современного китайца больше не возникает вопросов, когда же все это будет реализовано, ведь если заранее обозначенных критериев нет, успехом можно назвать что угодно.

Секрет успеха такой унификации лежит в четком контроле властей над терминологией, над подачей, которой пресса описывает важнейшие события для страны. Формально это можно назвать частичной цензурой, но по факту она есть во всем мире от Японии до США.

Так или иначе, но это уже принесло Китаю положительные успехи. В частности, позволило снять с китайского общества негатив возможных разочарований, а успехами называть каждую дорогу, железнодорожный путь или мост. Теперь если общестрановая трасса не была построена вовремя, всегда можно сказать, что это не имело отношения к Большому проекту, а если дорога была реализована в срок, то её представляют как полотно одноименной «инициативы», продвинувшее страну еще на шаг вперед.

Иными словами, выбор слов для освещения ключевых государственных процессов чрезвычайно серьезная вещь, и, если она не контролируется самим государством, её будет контролировать кто-то другой. Слова всегда создают в головах людей конкретные образы, и, если термин подобран правильно, он может очень многое изменить.

Например, когда государственные телеканалы в России без всякой системы декларируют ежегодную индексацию заработных плат, у людей этот отдельный факт вызывает лишь подозрение. Мысли о том, что вскоре вырастут и показатели цен. В Китае же об этом сообщают в корне иначе, используя хорошо зарекомендовавший себя сталинский подход. Там всей прессой в один голос утверждается, что нынешнее повышение зарплаты при прежних ценах, что немаловажно, не просто математический акт, а еще один шаг продвижения к «единому обществу средней зажиточности» и признак роста будущего благосостояния у всех граждан страны. И этот образ действительно вызывает положительные эмоции.

В России терминам при освещении важных дел внимания, как правило, не уделяется. Ни со стороны государства, ни со стороны телевидения страны. И это при том, что в здоровом информационном поле подобного быть просто не должно.

Для сравнения — любое событие, новость, утечка или сообщение касаемо темы российского Крыма в любом англосаксонском СМИ неизменно сопровождается единственным определением «аннексия». Причем при всей декларируемой «независимости» и «несвязанности» западной прессы между собой все они стали использовать этот термин как по команде.

Российская же пресса, не имея курируемой сверху надстройки, лишь на второй-третий год после присоединения полуострова пришла к выводу, что везде и в каждом источнике желательно было бы называть возврат Крыма в состав России «воссоединением», поскольку метания между иными вариантами лишь путали людей.

Причина для подобных задержек, а порой и откровенных провалов лежит в том, что система про‑ и контрпропаганды с развалом СССР была утеряна. Исчезла курирующая такие вещи вышестоящая надстройка, в то время как в Британии и США информационная машина и сегодня направляется сверху.

Ярко это было заметно не только по тому, как элиты развернули работы западных СМИ против Трампа, но и по тому, как вел себя англосаксонский десант на Украине. Первым делом любое сообщение о России с 2014 года украинской прессе было предписано сопровождать неизменным термином «агрессия», тематику Донбасса — доносить сквозь призму терроризма, темы контактов с Москвой — с сообщением о «многовековой оккупации», а вопросы будущего страны — исключительно с «Европой».

Логика такого подхода имеет глубокий смысл. История показывает, что, каким бы ни был изначальный абсурд, с годами при частом повторении он станет нормой. И если из каждого утюга сообщаются одинаковые «простые истины», вскоре они окажутся собственными мыслями для большинства людей.

Аналогично, когда инфополе грамотно собирает для общества разрозненные события воедино, мораль людей растет. И если Пекин запускает несколько новых поездов в сторону Европы или организует конкурс красоты, то это уже не просто отдельные события, а вещи, укладывающиеся в общую перспективу. Товарный поезд станет в головах людей символом налаживания торговых отношений (частью инициативы «Одного пояса — одного пути»), а конкурс красоты — развитием контактов между иностранцами и народом. В России же, чья информационная машина разрознена, а озвученных для страны единых целей не существует, — это был бы просто поезд и просто гламур.

К сожалению, несмотря на определенные позитивные шаги, единой парадигмой в подходах и подаче ключевой информации ведущие телеканалы России до сих пор не обладают. Претензии на это есть, но результаты (достичь хотя бы советский уровень эффективности) пока недостаточны.

При этом важно подчеркнуть, что наличие такой надстройки не означало бы введение цензуры, а касалось бы лишь ключевых моментов, важных для существования страны. Для сравнения, при всем своем плюрализме мнений, в западной прессе давно существует масса ограничений и табу. Нельзя, например, оскорблять свой флаг, подвергать сомнению ценности Запада, главенство демократии в мире и так далее. А важные для государства действия предписано трактовать однообразно. Англосаксонский мэйнстрим может сколько угодно перемывать кости тому или иному рядовому событию, но ему никогда не позволят бить по скрепам, на которых стоит страна.

Так, если 22 апреля на финальных испытаниях будущего пилотируемой космонавтики США произошел взрыв двигателя корабля Crew Dragon, американские СМИ не преподнесли это как «катастрофу отрасли», а назвали «въедливым подходом к безопасности», спасшим жизни людей. Когда аналогичное происходит в России (с 2011 года являющейся единственной, кто в силах отправлять пилотируемые аппараты к МКС) — это тут же клеймится «развалом сферы», «потерей космических технологий» и «свидетельством деградации страны».

При таком подходе любая значимость достижений необоснованно тонет в потоке негатива. А потому не создает у общества ощущения поступательного движения, даже если оно есть.

Неслучайно в глобальной сети гуляет «народная» карикатура, где на одной стороне изображения показан снимок студии новостей советских времен и список наиболее часто употребляемых терминов, а на другой — современные российские новости и список терминов, употребляемых ведущими на сегодняшний день. Слева мелькают формулировки — «достигли», «повысили», «преодолели», «ввели в строй» и «открыли», а справа — «ушли из жизни», «арестовали», «крушение», «коррупция» и ряд «проблем».

При этом положительный окрас в советские времена не означал, что в той стране не было осложнений, как и негатив в современной прессе не говорит о том, что в России нет успехов, и первое, и второе лишь отражает суть используемых подходов.

Первый из них создает в людях ощущение уверенности в завтрашнем дне, перспектив и надежности, второй — снимает любой позитив даже от самых выдающихся и прорывных достижений.

Сейчас в России открывается огромное количество новых заводов, растут производства, реализуются многотриллионные национальные проекты, ведутся грандиозные стройки и демонстрируются научные достижения. Но как узнать об этом простому человеку, если центральные СМИ, в первую очередь «главные кнопки страны», об этом не говорят, а заняты в прайм-тайм исключительно показом низкопробных шоу, которые уже набили оскомину?

В период Советского Союза при всех его проблемах и цензуре о подобных стройках писали все газеты, с этого в буквальном смысле начиналась новостная повестка дня. В этом состоит целевая функция любого здорового телеканала, но у нас этого пока еще нет. Культ негатива в общенациональных СМИ продуцирует слишком много отрицательного, а это делает общее инфополе России деморализующим фактором, несмотря на любой успех.

Главный же парадокс ситуации заключается в том, что виной тому во многом российское законодательство. Как известно, многие его пункты, в том числе регулирующие деятельность СМИ, были написаны в 90-е годы, и авторами их были всем известные западные «советники». И если, например, авторы вечерних новостей захотят рассказать людям про нечто хорошее, внесут в перечень информацию о том, что в России открылся новый завод, им придется пойти на большие риски.

Дело в том, что в рамках нынешнего законодательства это может быть расценено как пиар. Антимонопольные и прочие органы будут вынуждены вмешаться, выписать немалый штраф и ввести санкции с формулировкой «скрытая реклама».

Таким образом в стране сохраняется странный парадокс. О проблемах в государстве говорить можно, о закрытых производствах и детских садах — тоже, а об открытых объектах уже не стоит. Подобное может расцениваться как пиар.

Кроме того, за годы подобного положения сами российские СМИ привыкли, что между освещением гибели пяти человек и тем, как некто эти пять человек спасает, выбирать нужно первое. Массмедиа — это бизнес, а в нем нет ничего более горячего, чем шокирующий контент.

Тоже самое касается и испорченных к сегодняшнему дню вкусов общества. В капиталистическом мире спрос рождает предложение, а рейтинги «желтых» программ показывают, что социальные шоу, где героями выступают разбитые семьи, алкоголики и наркоманы, звезды, сменившие с десяток мужей и жен, вызывают у российской аудитории больший отклик, нежели сообщения о достижениях.

Тем не менее, каким бы нерешаемым, на первый взгляд, не казался этот вопрос, Россия за последние годы сумела решить не менее сложные проблемы. Достичь успехов во внешней политике, найти баланс между Востоком и Западом, начать перестраивать экономическую систему, обрисовать свои черты между азиатской и европейской культурой, сохранить себя между индивидуализмом Запада и слепым подчинением авторитетам у Востока, найти свои рецепты и гармоничный путь. Осталось добиться того же самого во внутренней политике и преодолеть сложности в информационной сфере.