Зачем юань пытается стать криптой

В случае успеха криптоюань будет приносить Китаю 690 млрд долларов дохода в год.

На первый взгляд, опубликованное агентством Bloomberg заявление исполнительного директора Института блокчейн-исследований Дональда Тапскотта должно было потонуть в потоке прочих новостей даже на профильных лентах. Тема цифровой валюты стала нишевой даже там. Сегодня в мире их насчитывается свыше 2289 наименований, от больших и солидных, вроде Bitcoin, до какой-нибудь Spouts стоимостью меньше одной копейки (0,00000012 американского доллара).

На этом фоне прогноз эксперта о скором появлении в мировом обороте криптоюаня поначалу выглядел обычным реверансом в сторону модной темы современных технологий. Хотя совокупная капитализация всех цифровых валют переваливает за 203,5 млрд долларов, китайские власти еще с начала 2017 года на территории страны поставили ее под запрет.

Кстати сказать, весьма жесткий. Правительство предписало закрыть все цифровые добывающие фермы, хотя на тот момент на КНР приходилось более 80% майнинга криптовалют, существенно толкавшего вверх цены на видеокарты, также производившиеся в Китае и обеспечивавшие существенный доход. Кроме того, фермы еще и способствовали активному развитию отстающих регионов. Там оказывалось гораздо проще и дешевле купить землю под предприятие, а также получить доступ к электроэнергии, которой требовалось очень много. В некоторых источниках говорится, что майнеры в Китае потребляют от 15 до 18% электричества и этим хорошо стимулируют развитие национальной энергетики страны.

Однако Пекин волевым решением все равно поставил их вне закона. По ходу закрыв все (кроме двух) биржи, торговавшие цифровой валютой, обязав их руководство вернуть деньги инвесторам и запретив по любой причине покидать страну. На случай дальнейшего предъявления каких-либо серьёзных обвинений.

Такой шаг выглядел вполне логично. Пока игры в цифровые деньги не выходили за рамки смешного баловства отдельных киберфриков, смотреть на них можно было свысока. И даже улыбаться, пока их игры вели к росту цен на видеокарты на мировом рынке. Потому что производилась электроника в Китае, следовательно, их маргинальные глупости обеспечивали стране увеличение экспортного дохода и налоговых поступлений. Это если кого интересует — по какой такой причине видеокарты за четыре года подорожали в три раза.

Но к 2016 году на Поднебесную стало приходиться около 90% мирового оборота криптовалюты, и это изменило все. Ни одна нормальная страна мира не станет мириться с наличием у себя больших и никому не подконтрольных денег. А тут минимум 190 млрд долларов мимо кассы из рук в руки переходят! А если террористы? А если отмывание незаконных доходов? А если иностранная разведка? Вот Китай у себя крипту и запретил. Тем более что в ее сути даже среди ведущих специалистов толком разбирается далеко не каждый. Что уж тут говорить про обычных чиновников.

И тут вдруг статья Тапскотта со ссылкой практически на первых лиц китайского государства. В частности, на поддержку массового внедрения в Китае блокчейн-технологий самим Си Цзиньпином. Стало интересно: почему, зачем и для чего? Нынешние китайские власти отличаются нестандартным подходом даже к вроде бы привычным вещам, а здесь вообще направление абсолютно новое. Как показали последующие раскопки, чутье не подвело.

После первоначального успеха — даже Bitcoin сразу провалился в три раза! — в течение года стало понятно, что убить криптовалюты полностью не получилось. Не только потому, что ими интересовались серьёзные игроки с большими суммами наркоденег и нелегальные поставщики оружия. Хотя и поэтому тоже. Однако главной оказалась совершенно другая причина, куда более важная для экономики самого Китая.

В качестве наглядного примера можно рассмотреть Россию. В Москве существует известный рынок «Москва», в народе заслуженно именуемый китайским. На площади с маленький город там только официально живут и торгуют 30 тысяч китайцев. По неофициальным данным — в 6,5 раза больше. Товар туда поставляют порядка тысячи компаний, также почти поголовно китайских. Очень похожими на него являются ТК «Садовод» и рынок «Фуд Сити».

12 апреля 2018 года директор департамента финансового мониторинга и валютного контроля Банка России Юрий Полупанов назвал их основным каналом для вторичного нелегального обращения наличности вне банковского сектора. Глава Росфинмониторинга Юрий Чиханчин оценил сумму в 245 миллиардов рублей в год, что примерно соответствует 3,83 млрд долларов США.

Указанные деньги формируются в двух видах. Во-первых, через обычную контрабанду. Ввозимые товары декларируются под другими кодами, сопровождаются липовыми документами и недостоверными цифрами в графе стоимость. Тогда как продаются по вполне рыночной цене. Просто без чеков и тем более без предоставления реальной отчетности в налоговую. Нередко приобретенные потом в уже как бы нормальных магазинах товары китайского происхождения в начале цепочки происходят из контрабандного источника. Это еще не считая того, что прямо там подпольно шьют под видом известных брендов. В том числе, даже китайских.

Вторым источником служит китайский туризм и обслуживающие его сервисы. В изрядном количестве случаев гости останавливаются в гостиницах, питаются в кафе и ресторанах, обслуживающих только китайцев. Прочие туда если и попадают, то очень случайно и в строго мизерном объеме. Их местные кассовые чеки не интересуют изначально.

Скапливавшаяся огромная сумма неучтенной наличности дальше, через банковскую систему, отмывалась и уходила в Китай. Но с 2013 года Центробанк начал активную борьбу с подобной банковской деятельностью, в итоге кардинально сократив ее объемы. Далеко не полностью, однако более чем заметно. И по странному, конечно же случайному совпадению резко активизировался мировой рынок криптовалют. В тесной и достаточно малочисленной компании киберфриков откуда-то появилось множество очень денежных инвесторов, активно заинтересованных в приобретении любых киберденег.

Важно отметить, что почти всегда они крипту только скупали, часто накапливая в одном кошельке по 20 и более тысяч биткоинов, которые почти никогда не продавали. Для справки, в конце 2016 года один биткоин в среднем стоил около 1 тыс. долларов. А нелегальная «китайская» наличность в российской банковской системе к 2017 году куда-то пропала, тогда как отлаженная система ее получения и оборота на «китайских» рынках продолжала работать как лучшие швейцарские часы…

Не сложно догадаться, что крипта превратилась в основной канал вывода денег в обход системы финансового мониторинга государства. И не только вывода. Тот же Росфинмониторинг отмечает распространение нелегальных денег на другие сектора торговли и их постепенное проникновение в деловую недвижимость.

Впрочем, не стоит считать изложенное только российской проблемой. Евросоюз войну за ликвидацию наличного оборота начал тоже не просто так. По официальным данным, только в одной Германии отмывается свыше 100 млрд евро в год. В США эта цифра еще больше. Изрядную долю нелегальной налички в мире генерируют точно такие же «китайские рынки».

И все эти деньги, в конечном счете, уходят в Поднебесную. Да, часто «мимо налоговой кассы», конечно, неизбежно включаясь в другие незаконные схемы, однако по неофициальным оценкам криптовалютой к концу 2018 года в мире обслуживался денежный оборот в размере до 15% от совокупного объема внешней торговли КНР. По грубым расчетам выходит до 690 млрд долларов США.

Понятное дело — точных данных в открытых источниках нет. Но даже если неофициальные цифры точны хотя бы на треть, все равно получается денежная река более чем солидного размера. Игнорировать ее китайские власти уже не могли, но и одним простым административным кавалерийским наскоком перевести ее в легальную (хотя бы внутри Китая) плоскость тоже не получилось. Стала фиксироваться тенденция к переезду организаций, обслуживающих финпотоки, в Гонконг и Сингапур. Ясное дело, подобное развитие событие устроить Пекин тоже не могло.

Требовалось что-то срочно придумать. Опыт подсказывал, не можешь предотвратить — возглавь. Уже в январе 2018 стали появляться первые упоминания о появлении у Народного банка Китая планов по запуску в оборот собственной цифровой валюты (CBDC). Помимо очевидной цели — оседлать поток нелегальной наличности — руководство регулятора задумалось и о возможности посредством киберденег обойти ключевые ограничения сложившейся сегодня в мире американоцентричной мировой банковской системы. Особенно остро обозначившее свою необходимость после публичного захвата Вашингтоном контроля над SWIFT.

На пути к успеху перед Пекином стоит несколько существенных проблем. Главной причиной разработки технологии блокчейн изначально являлось стремление авторов к созданию денег, во-первых, неподконтрольных любому государству, во-вторых, принципиально ограниченных по количеству.

Все ныне существующие валюты по своему смыслу являются фиатными. Это значит, что их объем и стоимость устанавливается и гарантируется государственными эмиссионными центрами. А уж как те соблюдают дисциплину, наглядно видно на примерах популярных ныне программ количественного смягчения (QE). Некоторые перспективные политики новой волны, вроде той же Александрии Окасио-Кортес, так вообще продвигают программу бесконтрольной эмиссии денежных знаков в объеме «сколько кому потребуется».

В отличие от фиатных, заложенные в основу блокчейна алгоритмы изначально предполагают конечность суммы созданной криптовалюты. Например, из открытых источников известно, что теоретический предел максимально возможной суммы Bitcoin составляет 21 миллион монет. При нынешних темпах генерации он будет достигнут к 2140 году.

Если CBDC создавать на аналогичном принципе, то Пекину нужно заранее соглашаться на существование предельного объема киберюаней, что, в перспективе может грозить как минимум стагфляцией. Бороться с которой эмитенты и в фиатных деньгах не очень умеют, а уж в электронных опыт отсутствует полностью. Пусть даже решать задачу предстоит и не завтра.

Вторым трудным моментом является неизбежность конкуренции с по-прежнему существующими фиатными деньгами, выпуск которых сегодня осуществляют минимум два сильных эмиссионных центра — США и Евросоюз. Не считая прочих более мелких. Будучи неограниченными алгоритмом шифрования, они способны наштамповать «бумажек» сколь угодно много. Тем самым регулируя баланс с прочими, в том числе кибернетической валютой любого рода.

Третьей проблемой оказывается доверие. Пока крипта не принадлежит никому, работающие с ней, прежде всего азиатские, банки, в общем, сохраняют операционную независимость. Хоть, конечно, и не без известных оговорок. Тогда как подход Китая к созданию киберюаня, озвученный вице-губернатором Народного банка КНР Фань Ифэем, подразумевает скрещивание технологии блокчейн с «контролируемой анонимностью».

Этот момент сегодня является, пожалуй, самым серьёзным. Похоже, что китайские власти изначально желают иметь возможность знать — кто, сколько, когда и кому — в любой момент, как только сочтут такое себе необходимым.

При массовом обороте киберюаня в качестве, пусть даже не единственной в мире, но хотя бы, безусловно, ведущей крипты в международных (особенно подпольных) финансовых расчетах, Китай окажется способен взять под контроль все мировые банки, тем или иным способом работающие с киберденьгами. А это, помимо уже почти полностью китайского Гонконга, еще Сингапур, Малайзия и даже Австралия. Что вряд ли их устраивает.

Именно последний пункт, судя по всему, сегодня и является ключевым камнем преткновения для успешной реализации проекта CBDC. Но все указывает на большое желание руководства КНР тем или иным образом его все-таки реализовать. По крайней мере, именно этим объясняется расширяющаяся активизация мер Поднебесной по зачистке рынка от прочих видов криптовалюты и поддержка усилий прочих стран в борьбе с незаконным оборотом наличных денег.

Что и как из всего изложенного у китайцев выйдет — пока сказать сложно. Однако в их пользу играет целый ряд существенных геополитических факторов. В том числе распад единой глобальной финансово-экономической системы мира, в которой контроль за банковскими проводками по-прежнему остается у США.

Это не устраивает слишком многих, тем самым исподволь прибавляя привлекательности киберюаню, при всех его очевидных текущих недостатках. Являясь крупнейшей фабрикой планеты, КНР неизбежно вынуждает покупателей, пусть и не без скрипа, тем не менее принимать и его правила финансовых расчетов. А он желает получить доминирование киберюаня.