Россия – последний оплот свободы слова

У нас в стране отсутствуют табу на тематику, связанную с так называемыми гендерными проблемами, нет позитивной дискриминации по расовому признаку – сохраняется возможность без всяких опасений задеть чувства просвещенного либерального истеблишмента.

Очень странная конференция прошла в Праге. Чешские социалисты и компартия провели слушания на тему гонений на свободу слова в странах бывшего СССР. Казалось бы, очень европейская повестка. Подобного рода мероприятия проводятся в разных странах Европейского союза десятками каждый год. На них выступают представители так называемых демократических медиа, чтобы рассказать о тех проблемах, с которыми они сталкиваются из-за своих попыток транслировать идеи и ценности демократического мира.

Гости из России всегда являются желанными гостями на таких площадках, поскольку критика российской диктатуры, последовательно уничтожающей одну свободу за другой, – это многолетний западный тренд, формирующий образ нашей страны в рамках традиционных подходов.

Однако конференция, в которой я участвовал, производила фантастическое впечатление тем, что была бесконечно далека от привычного мейнстрима. На ней шла речь о том, что в государствах бывшего СССР свободу слова сворачивают именно те, кто выступает под флагами демократии и евроинтеграции, а вовсе не российские власти. Последние, напротив, вопреки мнению и желанию большинства, оберегают реликтовые осколки некогда величественной империи либеральных медиа, создавая для них некоторым образом исключительные условия существования.

Журналист из Риги рассказывал о том, как его коллеги, защищающие права русских, обрастают ворохом уголовных дел, как латвийские власти расправились с образованием на русском языке.

Известный украинский журналист Руслан Коцаба, против которого вновь выдвинуто обвинение в государственной измене, детально обрисовал ситуацию на Украине, где любое отклонение от официальной линии может стоить человеку свободы, где власти используют для расправы с медиа прикормленные нацистские группировки.

Введение военного положения в 10 областях, обязывающее СМИ транслировать только ту информацию, которую им предоставляют государственные ведомства, – это, по словам Коцабы, обкатка новой технологии по окончательному удушению свободного слова.

В Молдавии, которую представляла энергичная женщина из Приднестровья, другая проблема – нам, впрочем, хорошо знакомая. Там все медийные площадки являются собственностью олигархата, который контролирует местные власти. Альтернатива отсутствует, поскольку средства на поддержание независимой журналистики взять негде.

Еще два докладчика – немец и словак – рассказывали о том, как обстоят дела в Европе. Здесь вне либерального мейнстрима сохраняются островки свободного слова. Это главным образом левые издания и сайты, но они маргинализированы и никакого заметного влияния на положение дел не оказывают.

Слушая все это, я думал о том, что ситуация в России выглядит совершенно иначе. Да, либеральные медиа не пользуются тем влиянием, которое они имели в 90-е годы прошлого века, но им никто не выкручивает руки. Они изо дня в день обрушивают тонны критики на ненавистную тиранию, не опасаясь, что окажутся за решеткой или лишатся доходов.

Их аудитория хотя и невелика, но активна и неравнодушна. Об этом свидетельствует подписка, которую организовала недавно главный редактор сетевого журнала The New Times Евгения Альбац. За несколько дней ей удалось собрать свыше 20 миллионов рублей на уплату штрафа.

Список оппозиционных медиа вовсе не так уж мал, как это может показаться. Он не исчерпывается всем известными «Эхом Москвы», «Дождем», «Новой газетой» или «Медузой». Работает «Фонтанка.ру», есть целый букет проектов, поддерживаемый «Радио Свобода», популярные в либеральной среде интернет-канал Фонда борьбы с коррупцией и множество менее известных аналогов, «Ельцин-центр» регулярно проводит конференции, тренинги для представителей либеральных медиа. Это все очень разнообразная и насыщенная жизнь, хотя, конечно, некогда всесильные демократические СМИ сегодня лишены возможности формировать политическую повестку России.

Однако отнюдь не власти способствовали этому. В услугах людей, точно знающих, что рецепты благополучия их страны следует импортировать из западных стран, больше не нуждается общество, что довольно наглядно продемонстрировали итоги последних президентских выборов. Понятное дело, что это крайне досадно, но тут уж ничего не поделаешь. Собственно, сами господа либералы частенько упрекают русских людей в отсутствии вкуса к свободе.

Но в любом случае положение оппозиционных медиа в России сегодня обстоит не в пример лучше, чем в любой постсоветской республике.

Во-первых, они существуют, что далеко не везде является обыденной практикой, во-вторых, не сильно бедствуют, если бедствуют вообще. Ну а в-третьих, у них нет никаких оснований бояться, что завтра их утянут в околоток или же где-нибудь возле дома им проломят голову агрессивные юнцы, действующие по прямой указке властей.

И, может быть, еще одно важное дополнение.

В России отсутствуют табу на тематику, связанную с так называемыми гендерными проблемами, нет позитивной дискриминации по расовому признаку – здесь сохраняется возможность без всяких опасений задеть чувства просвещенного либерального истеблишмента и обсуждать очень широкий круг вопросов. И это основной признак того, что именно здесь находится последний оплот свободы слова.