Россия – это другая Европа

Нашей стране возможно все. Исторически нам открыты любые векторы и возможности развития. К чему же призвана Россия сегодня? Какую сторону принять ей в спорах между нынешней Европой, Америкой и Китаем?

Вопрос «Россия – это все-таки Европа, Азия или она сама по себе» не новый, но всякий раз вновь оказывающийся актуальным. Как, например, сегодня – после визита в Россию Макрона и новых возможностей в конфигурациях наших взаимоотношений с Европой, Китаем и США. Входить ли нам в Европу, дрейфовать ли к Азии или перебрасывать мосты через океан, налаживая отношения с классово близким президентом Трампом?

Что ж, в России возможно все. Исторически нам открыты любые векторы и возможности развития, что же касается вопроса принадлежности России, он вовсе не представляется таким уж сложным и неразрешимым. Но чтобы на него ответить, надо внимательно всмотреться в перипетии нашей истории, не перескакивая через ступеньки.

Как известно из летописей, желая войти в круг мировых цивилизаций, Русь, из представленных ей, как бы мы сказали сейчас, «геополитических проектов», выбрала христианство и тем самым – свою имперскую и европейскую судьбу.

Христианство – религия преимущественно белых, европейских народов. Европа – это и есть, в сущности, сумма Римской империи, эллинской культуры и христианства. Именно этнообразующая сила христианства создала из варварских германских, кельтских, франкских племен немецкий, французский, британский и прочие европейские этносы.

То же происходило и у нас, где из разрозненных племен полян, древлян, вятичей, кривичей явился единый русский этнос с прививкой большой культуры, пришедшей из Византии.

Солунские братья Кирилл и Мефодий не только крестили Русь, но дали ей письменность, вслед за чем из Византии на Русь пришел единый большой ансамбль архитектуры, литературы, музыки, литургической поэзии. 

Приняв крещение из Византии (впрочем, это была еще единая христианская церковь единой, несмотря на все нюансы, империи), Русь принимала одновременно и общую европейскую судьбу, и собственное своеобразие. Не случайно Пушкин говорил, что история России требует иной мысли, нежели история Запада.

К X веку Византия (Константинополь, Второй Рим), хотя и потеряла в ходе исламских завоеваний большую часть своих земель и имперского величия, оставалась той самой подлинной Римской империей, инсигнии которой признавали и римские папы, и франкские короли. Карл Великий, восстанавливая в 800 году западную часть Римской империи, не покусился тем не менее на единоличную власть, признав византийских василевсов как соправителей единой Империи. Позднейшие германские Оттоны прилагали огромные усилия для восстановления единства Западной и Восточной частей Империи. Увы, церковный разрыв и исторические катаклизмы не дали осуществиться этой великой мечте: христианский Восток и христианский Запад пошли каждый своим путем. Запад, через катаклизмы Возрождения (инспирированного во многом византийскими гуманистами) и Реформации – к модернистским революциям Нового времени, преемницей же восточной духовности и имперского духа древней Византии стала Россия.

Россия не «проспала» европейские Возрождение и Реформацию. Бури революций Нового времени ее не миновали (и в этом тоже видим единство общей европейской, имперской судьбы). Однако внутренне, в сокровенных своих глубинах, Русь так и не приняла нового мира, оставшись верной своей изначальной восточно-христианской духовности. Свидетельство чему – тот же Пушкин, которого напрасно называют ренессансным поэтом. Пушкин принес нам не «возрождение» с «просвещением» и уж тем более не был «зарей октября». Он стал мостом, связывающим новую петровскую Россию с Русью древней, традиционной, целителем великого раскола и ран, нанесенных Петром. И сегодняшняя послепушкинская Русь, несмотря на весь разрушительный информационный хаос в наших мозгах – это уже Русь единая, цельная, исцеленная. Нам лишь надо немного внутреннего покоя, чтобы услышать этот гулкий звон вечного русского Китежа.

Вот, собственно, основная канва и историческая подоплека всех новейших споров об очередных выборах наших путей развития.

Итак, Европа ли Россия? Азия ли она? Или же уникальная, самодостаточная, суверенная держава, имеющая свой независимый взгляд на все вещи этого мира?

Безусловно, как преимущественно белая, христианская страна, как наследница Рима и носительница христианской культуры, Россия – Европа. Европа даже в большей степени, чем тот сегодняшний Запад, который о своих христианских, эллинских, имперских корнях предпочитает не вспоминать. Россия – это другая Европа, Европа восточной духовности, Европа Восточного Рима – так, наверное, сказать будет точнее всего. 

Азия ли Россия? Что ж, если не забывать о нашем христианском ядре, можно сказать и так. Как духовая наследница Константинополя, во владения которого входили когда-то Сирия, Египет, Палестина, Дамаск, Иерусалим – Россия, конечно, и Азия тоже. Ее державный орел зрит на Восток и Запад, ее имперские крыла призваны защищать и просвещать народы Азии и Европы…

И, конечно, Россия есть в то же время уникальная, самодостаточная, суверенная евразийская держава. Если, разумеется, помнить, что этому своему самосознанию Россия обязана все тем же имперским корням и все той же имперской миссии.

К чему же призвана Россия сегодня? Какую сторону принять ей в спорах между нынешней Европой, Америкой и Китаем?

В треугольнике сил между потерявшей духовную силу, уступившей имперские инсигнии и утратившей свою христианскую культуру Европой, набирающей силу «Срединной Империей», небо которой пусто, и модернистско-пуританской Америкой с ее неолиберально-неоконсервативной элитой, Россия призвана быть хранительницей традиции, остатков христианского Рима – такова ее историческая судьба и задача. Только в этом качестве она сохранит свою независимость, суверенитет и обретет свою всемирную миссию.

Отсюда должны следовать и наши сегодняшние геополитические выборы, где будет место и сближению с остатками традиционной Европы и прежде всего – с Германией как наследницей Священной Римской империи (но не с Евросоюзом и Европарламентом – этой похоронной командой исторической Европы), сближению с Китаем (а, может, в большей степени – с Японией, чей яркий, солнечный имперский дух нам очевидно ближе), а также с Индией, Ираном и всем индоарийским контуром традиционной мировой цивилизации. Но и с консервативной Америкой во главе с Трампом, поставившим своей целью сломать власть неолиберальной глобалистской элиты – тоже.

Вот наш настоящий исторический выбор, если мы действительно хотим быть не пешками в чужой геополитической игре, а личного «самостоянья», которое, как заметил Пушкин, не может быть основано иначе, чем на любви к «отеческим гробам», и – всякий раз новому возрождению из пепла.